Смертоносная зона. Остросюжетный детектив - Лидия Гладышевская

мол, ничего не знаем, в отпуск, отдыхать поехал. Сам что-то там натворил, и компания за него ответственность нести не должна.

– А откуда вы знаете про задание, про командировку? – удивился Илья. – Вы ничего не путаете?

– Так Олег документы с собой служебные брал. Я случайно увидела, как он их в чемодан укладывал. Красивые такие, с золотыми печатями, разноцветными ленточками прошиты. Командировочные он не оформлял, но денег ему на поездку в компании дали. Это я точно знаю. А то, что задание было не простое, так по Олежке видно все. Я – мать, я своего сына…

Она внезапно схватилась за сердце. Илья бросился к чайнику и налил стакан воды.

– Вот, выпейте, пожалуйста. Таблетки сердечные есть?

– В спальне… на тумбочке…

Разбираться было некогда. Илья сгреб с прикроватного столика все, что увидел, и вернулся на кухню через минуту. Лидия Григорьевна сидела неподвижно, свесив голову на грудь. Она была мертва.

***

В баре, где Илья договорился встретиться с Максимом, было многолюдно и шумно. В Москве установилась жара, и у народа появилась повышенная тяга к прохладительным напиткам. Илья с трудом нашел два свободных места и успел оприходовать пару бутылок пива, пока поджидал запаздывающего приятеля.

Максим Зимин был одноклассником и близким другом Олега и в школьные годы, как и Илья, в доме Приваловых дневал и ночевал. Вместе они когда-то составляли неразлучную троицу и, как все мальчишки, играли «в мушкетеров».

Но последнее время друзья встречались нечасто – детство закончилось, их пути разошлись. Максим, будучи дипломатом, редко бывал в России, все больше мотался по зарубежью, и был не в курсе последних печальных событий.

– Даа…, дела…, – произнес он скорбно, выслушав краткий рассказ Ильи.

Они заказали немного водки и помянули маму Олега, не чокаясь. Потом молча пили пиво и снова водку. Разговор как-то не клеился. Да и что было обсуждать? Общих интересов не осталось уже никаких.

– Хочу в сентябре на Кипр смотаться, – неожиданно выпалил Илья. – В августе премию обещали.

– Не советую. Поезжай лучше в Турцию. Там в это время еще жарко, и вода теплее.

– Я, вообще-то, не отдыхать…

Максим криво усмехнулся.

– Понятно. Хочешь в благородство поиграть и спасти попранную честь друга? Раскрыть преступление по горячим следам? Без тебя будто не разберутся. Тоже мне Эркюль Пуаро нашелся! Убийства вместо следаков теперь расследуют все, кому не лень – от домохозяек до адвокатов. Айтишников, вот, только не хватало! Давай, давай! Не понимаю, на что ты рассчитываешь?

– Ни на что! Ты меня идиотом считаешь? Я ничего расследовать не собираюсь и действительно ничегошеньки в этом не понимаю. Просто хочу поехать, и все. Сам не знаю, почему. Тянет…

– Ладно, забей. Извини, погорячился. Давай, еще по чуток.

Приятели снова выпили водки. Илья сидел с сумрачным видом и постукивал пальцами по пустому стакану.

– Впрочем, ты, наверное, прав, Максим. Я ни в чем не сумею разобраться. Но как подумаю, что Олег сидит в тюрьме, так тошно становится. И никому, понимаешь, никому нет никакого дела… Он остался один, совершенно один. А вдруг я найду хоть какую-нибудь, хоть малюсенькую зацепку и чем-то смогу помочь. Иначе наш девиз «все за одного» превратится в лозунг «все на одного». Я уверен, что Олег не виновен.

Но Максим никак не отреагировал. Он глядел сквозь Илью помутневшими глазами и что-то тихо подвывал заплетающимся языком. Бармен неодобрительно косился на перебравших друзей и делал предупредительные жесты.

– Если я за-болею, к в-врачам обращаться не стану…, – затянул еще громче захмелевший дипломат, не обращая внимания на приближающегося охранника. – Как там дальше, Илюх? В «Берегись автомобиля» чуваки пели в баре…, а? – Он несколько раз настойчиво дернул друга за рукав.

Илья не услышал вопроса. История с командировкой Олега не давала ему покоя.

– Не…, не помню. Обращусь я к друзьям, кажется.

– Угу. Точно, дружище. С-спасибо. Родной ты мой! Если меня зациклит, то не могу успокоиться. Буду вспоминать до посинения.

Максим громко пропел весь куплет целиком, почти не сбиваясь. В зале раздались аплодисменты – компания подвыпивших мужчин, сидящих в углу, выразила свое шумное одобрение.

– Слушай, Макс, а поехали вместе? – внезапно предложил Илья.

– Поехали. Я для тебя все, что хош… А к-куда?

– На Кипр, конечно. Вдвоем веселее будет. Твой опыт юриста-международника и знание языка пригодятся. А у меня английский, в основном, технический, с разговорным – не очень…

Максим мгновенно протрезвел. Он посмотрел на Илью осмысленно и сказал без обиняков:

– Не, Илюх. Я там бывал неоднократно и как раз только что оттуда вернулся.

– С Кипра?! И ты все это время молчал! Наверное, каждый камень там знаешь? Поехали, а?

– Нет. Извини, я ввязываться ни во что не буду.

– Ну, и скотина же ты, Макс. А Олег тебя другом считал.

Сентябрь 1996 г., Москва, Россия

В день отъезда Илье позвонили и срочно вызвали в офис – у тетки Яди опять произошел сбой в компьютере. Думал ненадолго, но поломка оказалась серьезной – полетел системный блок. Пришлось повозиться часа три, пока не стало ясно, что реанимировать невозможно, а нужно заказывать новый ноут или искать временную замену старому.

Хозяйка компьютера, мягко говоря, нервничала и требовала отменить отпуск с помощью излюбленных и давно неупотребляемых ею ругательств.

– Чтобы через полчаса у меня все работало, б…, блин! А иначе уволю нах! Какой может быть отпуск, б…,блин?!

Решив проблему с резервным компьютером и проклиная начальство, Илья весь в мыле, наконец, выкатился из кабинета.

– На Кипр собрались, Карташов? – послышался чей-то приглушенный женский голос.

За дверью, притаившись, словно преступник, которого застукали на месте совершенного злодеяния, стояла вдова директора Южно-Уральского завода – Вера Прокофьевна Сологуб.

Она работала в «Инферре» уже целых 3 месяца. Хозяин, несмотря на занятость, всячески ее опекал на первых порах, устроив в экономический департамент, поближе к коллегам покойного мужа – нескольким заводчанам, перебравшимся в головной офис после успешной аттестации.

Вера Прокофьевна не снимала похоронного наряда, будто сжилась с ним навеки, и появлялась на работе, с траурной лентой в волосах, в одном и том же темном платье. Она ни с кем и ни о чем не разговаривала, не принимала участия в общих тусовках, не покидала рабочего места без необходимости, а по коридору перемещалась тихо и безмолвно, как бестелесная тень.

Поначалу черной вдове сочувствовали, пытались ободрить и утешить, но вскоре привыкли к ее скорбному выражению лица, как к посмертной маске, и даже вовсе перестали обращать внимание на новую сотрудницу.

– А Вы-то откуда знаете, Вера Прокофьевна? – опешил Илья. О своих планах он никому не распространялся, виза на Кипр не требовалась, билет покупал в турагентстве… Так что никто в офисе о заграничной поездке пронюхать не мог.

– Догадаться не трудно. Я сердцем чувствую. Хотите помочь своему товарищу?

– Ну… Попытка – не пытка. Только, пожалуйста, никому ни слова. Для всех – я еду отдыхать к морю. В Турцию.

– В таком случае счастливого пути, а главное – удачного возвращения, – прошелестела вдова. – Берегите себя. В этом пропащем месте, судя по всему, убить или засадить человека в тюрьму – раз плюнуть…

– Постараюсь. Ну, я побежал, еще надо такси поймать.

– Знаете, а дочь Алексея Ивановича Мария тоже в очередной раз на Кипр собирается, – прокричала Вера Прокофьевна вдогонку.